Вход    
Логин 
Пароль 
Регистрация  
 
Блоги   
Демотиваторы 
Картинки, приколы 
Книги   
Проза и поэзия 
Старинные 
Приключения 
Фантастика 
История 
Детективы 
Культура 
Научные 
Анекдоты   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Персонажи
Новые русские
Студенты
Компьютерные
Вовочка, про школу
Семейные
Армия, милиция, ГАИ
Остальные
Истории   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Авто
Армия
Врачи и больные
Дети
Женщины
Животные
Национальности
Отношения
Притчи
Работа
Разное
Семья
Студенты
Стихи   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Иронические
Непристойные
Афоризмы   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рефераты   
Безопасность жизнедеятельности 
Биографии 
Биология и химия 
География 
Иностранный язык 
Информатика и программирование 
История 
История техники 
Краткое содержание произведений 
Культура и искусство 
Литература  
Математика 
Медицина и здоровье 
Менеджмент и маркетинг 
Москвоведение 
Музыка 
Наука и техника 
Новейшая история 
Промышленность 
Психология и педагогика 
Реклама 
Религия и мифология 
Сексология 
СМИ 
Физкультура и спорт 
Философия 
Экология 
Экономика 
Юриспруденция 
Языкознание 
Другое 
Новости   
Новости культуры 
 
Рассылка   
e-mail 
Рассылка 'Лучшие анекдоты и афоризмы от IPages'
Главная Поиск Форум

Финней, Джек - Финней - Похитители плоти

Фантастика >> Зарубежная фантастика >> Финней, Джек
Хороший Средний Плохой    Скачать в архиве Скачать 
Читать целиком
Джек Финней. Похитители плоти

-----------------------------------------------------------------------

Jack Finney. The Body Snatchers (1954). Пер. - Б.Любарцев.

OCR & spellcheck by HarryFan, 11 September 2000

Spellcheck: Oleg Tsarkov

-----------------------------------------------------------------------

1


    Предупреждаю: все, что вы будете читать, - это неупорядоченная мешанина обрывков безо всякой последовательности и вопросов без ответов. И не ждите, что в конце получите простое и удобное объяснение всего происшедшего, что все вопросы найдут разрешение. От меня, во всяком случае, не ждите. Потому что я как раз не могу сказать, что же случилось на самом деле или почему и как все это началось и кончилось, да и кончилось ли вообще. Так что если вам такое не по вкусу - лучше и не начинайте читать. Я могу рассказать только то, что знаю.

    Для меня это началось около шести вечера, в четверг, 13 августа 1953 года, когда я закрыл дверь своего кабинета за последним пациентом с ощущением, что день для меня еще не закончился. Иногда я даже жалею, что избрал профессию врача, потому что мои предчувствия слишком часто сбываются. На сей раз, сделав нужные записи в журнале, я прошел в препараторскую, взял немного спирта и сделал себе коктейль, что со мной бывает крайне редко. Но в тот вечер, стоя у окна и глядя вниз на Мейн-стрит, я понемногу отхлебывал из стакана. Днем я делал операцию острого аппендицита, пообедать не успел и сейчас испытывал некоторое раздражение. Я еще не привык к неупорядоченной жизни и с горечью сознавал, что день близится к концу, не обещая ни развлечения, ни отдыха.

    Поэтому, когда я услышал легкий стук в запертую дверь кабинета, мне остро захотелось постоять вот так, не шевелясь, пока тот, кто стучит, не уйдет восвояси. Медсестра моя уже убежала домой - подозреваю, что наперегонки с последним пациентом - и я задержался на какое-то время со стаканом в руке, делая вид, что не намерен отвечать на непрекращающийся стук. До темноты было еще далеко, но уже сгущались сумерки. Зажглось несколько неоновых реклам; Мейн-стрит была безлюдной, в шесть тут все поголовно обедают, и меня снова обожгло чувство одиночества и печали.

    Стучать не переставали, поэтому, поставив стакан на стол, я открыл дверь и замер с идиотским видом: на пороге стояла Бекки Дрисколл.

    - Привет, Майлз! - она улыбнулась, довольная удивлением и радостью, которые были написаны у меня на лице.

    - Бекки, - пробормотал я, отступая в сторону, - рад тебя видеть. Заходи! - Я довольно усмехнулся, пропуская Бекки через приемную в кабинет. - Это что, - спросил я, прикрывая дверь, - визит к врачу?

    Мне было так приятно ее видеть, что я испытывал радостный подъем и возбуждение.

    - Эту неделю мы занимаемся аппендиксами, - весело сообщил я, - так что если надо...

    Она ответила ухмылкой. Фигура у нее все такая же замечательная, отметил я про себя, шагая сзади. Вообще тело у Бекки прекрасное, правда, некоторые женщины считают, что у нее слишком широкие бедра, но ни один мужчина так не скажет.

    - Нет, - Бекки остановилась у стола и повернулась ко мне, - мне врач не нужен.

    Я поднял стакан, рассматривая его на свет.

    - Я тут пьянствую целыми днями, как всем известно. Особенно в дни операций. И каждый посетитель должен выпить со мной, ты как, не против?

    Я чуть не выронил стакан, потому что Бекки вдруг разрыдалась. Глаза ее наполнились слезами, она закрыла лицо ладонями и резко отвернулась, подрагивая плечами и тяжело всхлипывая.

    - Глоток не помешает, - едва выдавила она из себя.

    - Садись, - произнес я самым ласковым тоном, и Бекки обессиленно упала в кресло у стола. Я вышел в препараторскую и не спеша приготовил еще коктейль, потом вернулся и поставил стакан перед девушкой. Сделав это, я умостился напротив нее на вращающемся стуле; когда Бекки подняла взгляд, я просто кивнул ей, указывая на стакан, и немного отпил из своего. Я ободряюще улыбался Бекки, давай ей время овладеть собой. Теперь я мог внимательно присмотреться к ней. Лицо было то же самое - привлекательное, четко очерченное, те же ласковые и умные глаза, которые сейчас слегка покраснели, те же чуть припухлые красивые губы. Волосы были немного не такие, как прежде, возможно, она их подрезала - вообще-то они оставались того же темно-коричневого, почти черного цвета, такими же густыми и жесткими, но слегка курчавились, чего я раньше не замечал. Безусловно, она изменилась: сейчас ей было уже не восемнадцать, а далеко за двадцать, и на столько она и выглядела. И все-таки это была та же девушка, которую я знал в школе; мы с ней немного встречались, когда я был в выпускном классе.

    - Как здорово снова видеть тебя, Бекки, - сказал я, приветливо улыбаясь. Потом поднес стакан к губам и зажмурился. Я хотел, чтобы она начала говорить о чем-то другом, а потом уже перешла к своим заботам.

    - Рада видеть тебя, Майлз, - Бекки глубоко вздохнула и поудобнее устроилась в кресле со стаканом в руке. Она поняла мое намерение и ничего не имела против. - Помнишь, ты как-то зашел за мной? Мы собирались на танцы, и у тебя на лбу была эта надпись...

    Я это помнил, но вопросительно поднял брови.

    - У тебя на лбу было написано "МБ любит БД" то ли красными чернилами, то ли помадой. Ты настаивал, что так и будешь танцевать. Я чуть не устроила скандал, пока ты не стер надпись.

    Я осклабился.

    - Ну да, помню. - Тут мне кое-что пришло в голову. - Бекки, я слышал о твоем разводе. Сочувствую.

    Бекки кивнула.

    - Ничего, Майлз. И я о твоем слышала. Тоже сочувствую.

    Я пожал плечами:

    - Похоже, мы с тобой друзья по несчастью.

    - Да. - Она изменила тон. - Майлз, я пришла насчет Вильмы. - Вильма была ее двоюродной сестрой.

    - В чем дело?

    - Не знаю. - Бекки некоторое время всматривалась в стакан, потом подняла глаза на меня. - У нее... - Бекки заколебалась: никто не любит называть такие вещи вслух, - ...ну, я думаю, ты назвал бы это галлюцинацией. Ты знаешь ее дядю Айру?

    - Конечно.

    - Майлз, она уверила себя, что это не ее дядя.

    - Как это? - я отхлебнул из стакана. - Он что, на самом деле ей не родственник?

    - Нет, нет, - она нетерпеливо покачала головой. - Я хочу сказать, она считает, что он... - Бекки пожала плечами, - самозванец, что ли. Некто, только внешне похожий на Айру.

    Я удивленно уставился на Бекки. Это было непонятно: Вильма выросла у своих тети с дядей.

    - Она что, не может отличить?

    - Нет. Она говорит, что этот выглядит точь-в-точь как дядя Айра, точно так же разговаривает и ведет себя. Она только знает, что это не Айра, и все. Майлз, меня это очень пугает. - Слезы снова навернулись ей на глаза.

    - Не забывай, - пробормотал я, кивая на ее стакан и хорошенько отпивая из своего. Откинувшись в кресле, я задумчиво уставился в потолок. Вильма славилась своей рассудительностью. Лет ей было около тридцати пяти, она была некрасивая - краснощекая, коротконогая и полноватая, но с хорошим характером. Вильма так и не вышла замуж; я убежден, что она не возражала бы, уверен, что из нее вышла бы прекрасная жена и мать, но вот не судилось. Заведуя городской библиотекой, она еще держала магазинчик поздравительных открыток, надо сказать, у нее все очень здорово получалось. Во всяком случае, она зарабатывала себе на жизнь, что не так просто в маленьком городке. Вильма не стала ни злюкой, ни занудой, у нее был острый, несколько скептический склад ума, она знала, что к чему, и не обманывала себя. Я не мог себе представить, чтобы Вильма позволила какой-то душевной неустроенности овладеть собой, но как знать... Я взглянул на Бекки.

    - Что я должен делать?

    - Пойдем туда сегодня, Майлз. - Она умоляюще наклонилась ко мне. - Сейчас же, если можешь, пока еще не стемнело. Я хочу, чтобы ты посмотрел на дядю Айру, поговорил с ним, ты же его знаешь много лет.

    Я растерянно поставил стакан на стол, глядя на Бекки:

    - Что ты несешь? О чем это ты, Бекки? Разве и ты считаешь, что это не Айра?

    Она вспыхнула:

    - Конечно, считаю! - Бекки вдруг закусила губу, покачивая в замешательстве головой. - О, я не знаю, Майлз, я не знаю) Ясное дело - это дядя Айра! Конечно же, это он... но вот Вильма так уверена... - Она заломила руки. - Майлз, я не знаю, что же там происходит.

    Я встал и подошел к ее креслу:

    - Ладно, поехали, - мягко выговорил я. - Успокойся, Бекки, - я ласково положил руку ей на плечо. - Что бы там ни было, всегда есть какая-то причина, мы ее найдем и что-нибудь сделаем. Пошли.

    Я повернулся, раскрыл дверцу шкафа, чтобы взять шляпу, и почувствовал себя идиотом. Потому что шляпа моя находилась там, где всегда, - на голове Фреда. Фред - это прекрасно отполированный, весь на шарнирах мужской скелет, который стоит у меня в шкафу рядом с меньшим, женским; держать их на виду значит пугать посетителей. Оба скелета подарил мне отец на Рождество, когда я начал учиться в медицинском колледже. Для студента-медика очень полезная вещь, но, по-моему, отец преподнес их мне только потому, что где-то достал огромную, метра под два, коробку, которую перевязал черной и зеленой ленточками. Сейчас Фред и его подруга торчат в шкафу в моем кабинете, вот я и цепляю свою шляпу на его сверкающую брахицефальную макушку. Моя медсестра считает это верхом неприличия, а вот у Бекки они вызвали только легкую усмешку.

    Я пожал плечами, взял шляпу и закрыл дверцу.

    - Мне иногда кажется, что я слишком несерьезный, скоро мне никто не доверит выписывать аспирин от насморка.

    Я позвонил на телефонную станцию, предупредил дежурную, куда отправляюсь, и мы поехали посмотреть на дядю Айру.

    Чтобы уж все было понятно: меня зовут Майлз Бойз Беннелл, мне двадцать восемь лет, и я практикую в Санта-Мире, штат Калифорния, чуть больше года. До того, после окончания Стэнфордского медицинского колледжа, я проходил стажировку в больнице. Я родился и вырос в Санта-Мире, отец мой был тут врачом до меня, и неплохим к тому же, так что затруднений с клиентурой у меня не было. Рост мой метр восемьдесят, вес семьдесят килограммов, у меня голубые глазе, черные, немного курчавые волосы, пока еще достаточно густые, хотя на макушке уже проглядывает лысинка - фамильная черта. Меня это не волнует; в конце концов, ничего не поделаешь, хотя некоторые и считают, что врачи что-нибудь такое придумают. Я играю в гольф и занимаюсь плаванием, когда есть время, поэтому всегда в форме. Пять месяцев тому назад я развелся с женой и теперь жил один в большом старомодном доме, утопающем в зелени. В этом доме жили мои родители, после их смерти он достался мне. Вот, собственно, и все. У меня "форд" 1952 года с откидным верхом, ярко-зеленого цвета; я не слышал о законе, который требовал бы, чтобы все врачи разъезжали в маленьких черных седанах.

    Мы свернули на Дьюи-авеню и увидели дядю Айру на газоне перед его домом. Дьюи-авеню - большая, широкая и тихая улица, дома стоят далеко друг от друга и на значительном расстоянии от тротуара. Верх у моей машины был откинут, и дядя Айра, увидев нас, приветливо помахал рукой.

    - Добрый вечер, Бекки. Привет, Майлз! - с улыбкой произнес он.

    Мы помахали в ответ и вышли из машины. Бекки направилась в дом, сказав что-то любезное дяде Айре. Я же пошел прямо к нему, с беззаботным видом держа руки в карманах.

    - Добрый вечер, мистер Ленц.

    - Как дела, Майлз? Многих сегодня отправил на тот свет? - он хихикнул, как будто это была свеженькая шутка.

    - Перевыполнил норму, - осклабился я, останавливаясь рядом с ним. Это приветствие было у нас чуть ли не ритуальным. Я стал напротив дяди Айры и смотрел ему прямо в глаза, лицо его было всего в полуметре от моего. На улице стояла приятная погода: тепло, градусов двадцать, солнце еще не совсем зашло. Не знаю, что я рассчитывал увидеть, но, конечно же, это был дядя Айра, тот самый мистер Ленц, которого я знал, когда еще был мальчишкой и каждый день приносил в банк вечернюю газету. Он тогда был главным кассиром - сейчас он уже на пенсии - и всегда уговаривал меня положить в банк свои сверхприбыли от газетного бизнеса. Сейчас он выглядел точно так же, только за прошедшие пятнадцать лет волосы у него стали совсем седыми. Роста он немалого - метра под два, и хотя походка у него уже не такая легкая, как была, дядя Айра остается приятным крепким стариком с хитроватыми глазками. Итак, именно он, и никто другой, стоял теперь на газоне в сгущающихся сумерках. И мне сделалось страшно за Вильму.

    Мы немного побеседовали, так, ни о чем: городские события, погода, дела, новое шоссе через Санта-Миру; я старательно следил за каждой чертой его лица, прислушивался к каждой интонации его голоса, присматривался к каждому жесту. Однако трудно делать два дела сразу, и он обратился ко мне:

    - Чем-то расстроен, Майлз? Что-то ты сегодня не в себе.

    Я улыбнулся и пожал плечами:

    - Похоже, работа не отпускает меня и дома.

    - А ты ее гони. Я всегда так делал. Выбрасывал банковские дела из головы, как только вечером надевал шляпу. Президентом, конечно, так не станешь. - Он хмыкнул. - Только президент давно помер, а я все живу.

    Черт возьми, это был дядя Айра - каждой черточкой лица, каждым словом, движением, даже помыслом; и я почувствовал себя последним идиотом. Бекки с Вильмой вышли из дому и уселись на качалку на веранде, я помахал им рукой и направился к дому.
2


    Вильма сидела на качалке рядом с Бекки, дружелюбно улыбаясь. Когда я приблизился к веранде, она негромко произнесла:

    - Хорошо, что ты пришел, Майлз.

    - Привет, Вильма, рад тебя видеть. - Я сел лицом к девушкам на широкие перила веранды, упершись спиной в столбик.

    Вильма вопросительно взглянула на меня, потом показала глазами на своего дядю, который снова начал возиться на газоне:

    - Ну? И что?

    Я тоже посмотрел на Айру, потом перевел взгляд на Вильму:

    - Это он, Вильма. Твой дядя, и никто иной.

    Она только кивнула, будто ожидая именно такого ответа.

    - Нет, это не он, - произнесла Вильма спокойно, не споря, а просто констатируя факт.

    - Ладно, - сказал я, плотнее прижимаясь к столбику, - давай разберемся. В конце концов, тебя не обманешь: вы живете вместе столько лет. Почему ты думаешь, что он не дядя Айра? В чем отличия?

    На мгновение ее голос сорвался, в нем сквозило отчаяние:

    - Я знаю - это не он. - Она успокоилась и слегка наклонилась в мою сторону. - Майлз, никаких отличий не видно. Я надеялась, что ты что-нибудь обнаружишь, когда Бекки сказала, что ты тут, вдруг ты заметишь какую-нибудь мелочь. Но ясно, что тебе это не удастся, потому что никакой разницы нет. Посмотри-ка на него.

    Мы снова взглянули в сторону газона, где дядя Айра неторопливо ковырял ногой какой-то сорняк.

    - Малейшее движение, все-все, как у дядюшки. - Сейчас ее круглощекое лицо было взволнованно. Она уставилась на меня напряженным взглядом. - Я ждала сегодняшнего дня, - прошептала она. - Ждала, когда он сходит в парикмахерскую. Сегодня он там был. - Она нагнулась ко мне, глаза у нее расширились, шепот стал похожим на свист. - У него на шее сзади небольшой шрам, которого не видно, когда волосы отрастают. Но когда шея выбрита, шрам заметен. Так вот, сегодня - я ждала этого - он побывал в парикмахерской.

    Я приподнялся, охваченный внезапным волнением.

    - И шрам исчез? Ты хочешь сказать...

    - Нет! - чуть ли не с возмущением выкрикнула она. - Он там, шрам, точно такой, как у дяди Айры!

    Я помолчал. Рассматривая носки своих туфель, я не отваживался взглянуть на Бекки и в то же время не мог поднять глаз на бедняжку Вильму. Наконец, я поднял голову и сказал, глядя ей прямо в глаза:

    - Тогда, Вильма, это все-таки дядя Айра. Разве ты не видишь? Что бы ты ни ощущала, он...

    Вильма только мотнула головой и твердо сказала:

    - Нет.

    На мгновение я растерянно смолк, я не знал, что говорить дальше.

    - Где тетя Алида?

    - Все в порядке, она наверху. Главное, чтобы... этот не услышал.

    Я закусил губу, пытаясь собраться с мыслями.

    - А как его привычки? - спросил я. - Может, что-то неестественное?

    - Все как у дяди Айры. Точь-в-точь.

    Конечно, это было неприлично, но я не смог сдержаться:

    - Так в чем же разница? Если ничего нет, откуда ты знаешь... - я сразу овладел собой и попробовал быть логичным. - А как насчет воспоминаний, Вильма? Должны быть мелочи, о которых знали только ты и дядя Айра.

    Отталкиваясь ногой от пола, она стала слегка раскачиваться, бросая взгляды на дядю Айру, который присматривался к одному из деревьев, будто размышляя, подрезать его или нет.

    - Я и это проверила, - наконец произнесла она. - Разговаривала с ним о моем детстве. - Она вздохнула, заранее уверенная, что все ее попытки убедить меня окажутся напрасными. - Как-то раз, много лет назад, он повел меня в магазин. Там на прилавке стояла маленькая дверь в миниатюрной раме, кажется, это была реклама нового замка. Дверь была на крошечных петельках, с настоящей ручкой, даже с маленьким медным молоточком. Конечно, я захотела иметь эту дверь и подняла крик, когда мне отказали. Он помнит все подробности. Что говорила я, что говорил продавец, что он сам говорил. Даже название магазина, а его уже много лет как нет. Он помнит даже то, что я сама забыла - например, тучку, которую мы видели как-то в воскресенье после утреннего киносеанса. Эта тучка напоминала кролика. О, он помнит все. Как и положено дяде Айре.

    Я терапевт, а не психиатр, и сейчас понимал, что это вне моей компетенции. Некоторое время я сидел, всматриваясь в свои сцепленные пальцы и прислушиваясь к легкому скрипу качалки. Потом сделал еще одну попытку, стараясь говорить как можно спокойнее и убедительнее:

    - Слушай, Вильма, я на твоей стороне; это моя забота, когда люди в беде. Ты знаешь не хуже меня, что случилось плохое. И ты нуждаешься в помощи, а я хочу найти способ ее оказать. Теперь слушай меня. Я не прошу тебя сразу согласиться с тем, что все это ошибка, что в конце концов это твой дядя Айра, а с тобой что-то произошло. Я не требую, чтобы ты перестала эмоционально ощущать, что это не твой дядя. Но я хочу, чтобы ты восприняла разумом, что он дядюшка, что бы ты там ни испытывала, и что беда скрыта в тебе самой. Абсолютно невозможно, чтобы два человека были совершенно одинаковы, что бы там ни писали в книжках и ни показывали в кино. Даже однояйцевых близнецов всегда могут различить близкие им люди. Никто не смог бы разыграть роль твоего дядюшки Айры так, чтобы через минуту ты, Бекки и даже я не заметили бы миллиона мелких отличий. Пойми это, Вильма, подумай об этом и хорошенько усвой, и ты увидишь, что беда внутри тебя самой.

    Закончив свою речь, я замер в ожидании ответа. Ритмично отталкиваясь ногой от пола, Вильма на минуту задумалась над тем, что я только что сказал. Потом - глаза ее отрешенно смотрели куда-то вдоль веранды - она сжала губы и медленно покачала головой.

    - Слушай, Вильма, - я резко подался вперед, бросая слова и не отпуская ее взгляда, - твоя тетя Алида должна знать! Разве ты не понимаешь? Кого-кого, а ее не обманешь! Она-то что говорит? С ней ты разговаривала?

    Вильма снова покачала головой и отвела взгляд куда-то в сторону.

    - Почему нет?

    Она медленно повернулась ко мне, на мгновение ее глаза пристально уставились в мои, но вдруг по ее полному, искривленному лицу побежали слезы:

    - Потому что... Майлз... это тоже не тетя Алида! - она остановила на мне взгляд, полный невыразимого ужаса, потом добавила шепотом, больше похожим на крик: - О, Боже мой, Майлз, неужели я схожу с ума? Скажи мне, Майлз, не жалей меня, я должна знать!

    Бекки с перекошенным от жалости лицом держала руку Вильмы, сжимая ее в своих ладонях.

    Я изобразил улыбку, будто и в самом деле имел представление о том, что говорю:

    - Нет, Вильма, нет, - я коснулся ее руки, вцепившейся в качалку. - Даже в наше время, Вильма, не так легко потерять разум, как кажется.

    Стараясь говорить спокойно, Бекки произнесла:

    - Я всегда слышала, что если считаешь, что сходишь с ума, то на самом деле наоборот.

    - Бекки близка к истине, - кивнул я, хотя прекрасно знал, что это ложь. - Но, Вильма, для того, чтобы обратиться к психиатру, вовсе не обязательно впасть в безумие. Обратись. В этом нет ничего предосудительного, а многим помогает...

    - Ты не понимаешь, - она снова смотрела на дядю Айру, и голос ее теперь звучал глухо и отчужденно. Потом, с благодарностью пожав руку Бекки, она твердо и спокойно обратилась ко мне:

    - Майлз, он выглядит, разговаривает, совершает поступки, помнит все точь-в-точь как Айра. Внешне. Но внутренне он другой. В его поведении есть... - она запнулась, подыскивая слово, - какая-то эмоциональная недостаточность, если можно так сказать. Он помнит прошлое - в мелочах, он может улыбнуться и сказать: "Ты была такой резвой девчонкой, Вильма, и умненькой к тому же" - точно так, как делал дядя Айра. И все-таки чего-то не хватает; а в последнее время это касается и тети Алиды. - Вильма замолчала, всматриваясь куда-то сквозь меня, с напряженным лицом, вся поглощенная своими мыслями, потом продолжала: - Дядя Айра мне вместо отца с самого детства, и когда он разговаривал о моих детских годах, Майлз, у него в глазах всегда был какой-то особенный блеск, который означал, что он помнит те чудесные дни. Майлз, этот блеск где-то в глубине его глаз, он исчез. Этот дядя Айра, или кто он там есть, я чувствую, - нет, знаю наверняка, разговаривает по привычке, по инерции. Он держит в голове все события и факты из памяти дяди Айры, до самой последней мелочи. Но не эмоции. Никаких эмоций - только их подобие. Все есть - слова, жесты, интонации - все, кроме чувств. - Ее голос внезапно приобрел твердость и уверенность. - Майлз, что бы там ни было, возможно это или нет, - это не мой дядя Айра.

    Разговаривать больше было не о чем, и Вильма понимала это не хуже меня. Она встала, улыбнулась и сказала:

    - Давай оставим это, а то, - она кивнула в сторону газона, - он начнет догадываться.

    Я все еще не понимал.

    - Догадываться? О чем?

    - Догадываться, - терпеливо пояснила она, - не подозреваю ли я чего-то. - Она протянула мне руку. - Ты все-таки помог мне, Майлз, и я не хочу, чтобы ты волновался за меня. - Она обернулась к Бекки. - И ты тоже, - Вильма улыбнулась. - Я твердый орешек, и вы это знаете. Со мной все будет в порядке. Но если ты хочешь, чтобы я побывала у твоего психиатра, Майлз, я согласна.

    Я кивнул, добавил, что договорюсь насчет нее с доктором Манфредом Кауфманом из Вэлли-Спрингс, лучшим специалистом, которого я знаю, и позвоню ей утром. Я продолжал нести какую-то чушь о том, что не надо волноваться и прочее, но Вильма мягко усмехнулась и положила руку мне на плечо, будто прощая мне какую-то вину. Потом она поблагодарила Бекки, сказала, что хочет лечь спать немного раньше, а я предложил Бекки отвезти ее домой.

    Направляясь к машине, мы остановились возле дяди Айры, и я сказал:

    - Спокойной ночи, мистер Ленц.

    - Спокойной ночи, Майлз, заходи еще. - Он улыбнулся Бекки и добавил, обращаясь все еще ко мне: - Хорошо снова иметь Бекки рядом, правда? - он разве что не подмигнул.

    - Еще бы, - я ухмыльнулся, а Бекки пробормотала "спокойной ночи" и поспешила к машине.

    Сев за руль, я осведомился у Бекки, не желает ли она где-нибудь отужинать или что-нибудь в этом роде, но не удивился, когда она отказалась.

    Бекки жила всего за три квартала от меня, в большом старомодном доме, где родился еще ее отец. Когда мы подъехали, Бекки спросила:

    - Майлз, как ты думаешь - с ней все будет в порядке?

    Я задумался, пожал плечами:

    - Не знаю. Я врач согласно диплому, но не психиатр и не знаю, что с Вильмой. Я могу пользоваться лексиконом психиатров, но это не мой хлеб, а Мэнни Кауфмана.

    - По-твоему, он ей поможет?

    Откровенность тоже имеет свои пределы, и я ответил:

    - Да. Если кто-то и может ей помочь, то это Мэнни. Я уверен, он ей поможет. - На самом деле я вовсе не был в этом уверен.

    У двери дома, неожиданно даже для себя, я произнес:

    - Завтра вечером?

    Бекки рассеянно кивнула, все еще думая о Вильме, и ответила:

    - Да. Часов в восемь?

    - Прекрасно. Я заеду за тобой.

    Можно было подумать, будто мы уже много месяцев вместе, хотя на самом деле мы просто продолжили с той точки, где остановились несколько лет назад. Возвращаясь к машине, я испытывал спокойствие и удовлетворение, каких уже давно не ощущал.

    Наверное, это выглядит бессердечно, ведь мне следовало бы волноваться за Вильму и так оно и было где-то в глубине сознания. Но врач привыкает - потому что иначе нельзя - не слишком переживать за своих больных, если такое волнение не приносит пользы. Этому не учат в медицинском колледже, но это не менее важно, чем умение владеть стетоскопом. Нужно, чтобы ты был способен сразу от только что умершего больного идти в свой кабинет и с должной дотошностью доставать пылинку из глаза очередного посетителя. А если ты этого не можешь, лучше расстаться с медициной.

    Я пообедал у Элмана, пристроившись у стойки, и заметил, что ресторан почти пуст; меня это удивило. Потом я поехал домой, натянул пижаму и улегся с детективом в руках, искренне надеясь, что телефон не будет звонить.
3


    На следующее утро, когда я пришел на работу, в приемной меня ждала пациентка - тихая маленькая женщина лет за сорок. Она села в кожаное кресло перед моим столом, сложив на коленях руки, в которых держала кошелек, и сообщила о своей полной уверенности в том, что ее муж - совсем не ее муж. Она спокойно рассказала, что он выглядит, ведет себя и разговаривает точь-в-точь так, как это всегда делал ее муж, а они женаты восемнадцать лет, однако это не он. Это была история Вильмы один к одному, за исключением мелких деталей, и, когда она ушла, я позвонил Мэнни Кауфману и договорился насчет двух больных.

    Короче говоря, к следующему вторнику, когда должно было состояться собрание медицинской ассоциации округа, я направил к Мэнни еще пятерых. Одним из них был способный, уравновешенный молодой адвокат, которого я хорошо знал; он был уверен, что замужняя сестра, вместе с которой он жил, на самом деле вовсе не его сестра, хотя муж ее, по-видимому, так не считал. Матери трех старшеклассниц вместе пришли ко мне с жалобой, что над девочками в школе смеются, потому что те утверждают, что их учительница английского языка - самозванка, которая точно копирует настоящую учительницу. Девятилетнего мальчика привела бабушка, он теперь жил у нее, потому что с ним делалась истерика, когда он видел свою мать, которая, как он говорил, совсем не его мать.

    Мэнни Кауфман уже ждал меня, когда я приехал на собрание, немного раньше, чем обычно. Я поставил машину возле Зала легионеров - там мы проводили собрания - и не успел выключить зажигание, как меня кто-то позвал из машины, стаявшей дальше в ряду. Я вышел и направился к ней, ожидая очередных издевок по поводу моего зеленого авто.

    На переднем сиденье я увидел Мэнни и доктора Кармайкла, еще одного психиатра из Вэлли-Спрингс. Сзади сидел Эд Перси, мой конкурент из Санта-Миры.

    Дверца была открыта, и Мэнни упирался ногами в асфальт, зажимая в руке горящую сигарету. Мэнни - темноволосый, несколько нервного вида, красивый малый, он напоминает интеллигентного футболиста. Кармайкл и Перси старше его и солиднее.

    - Что это за чертовщина творится в Санта-Мире? - спросил Мэнни, когда я подошел. Он оглянулся на Эда, подчеркивая, что вопрос касается и того. Я понял, что у Эда тоже есть несколько аналогичных случаев.

    - Это у нас новое модное хобби, - объяснил я, опершись на раскрытую дверцу машины, - вместо декоративных тканей и керамики.

    - Значит, это первый инфекционный невроз в моей практике, - полушутя-полурассерженно произнес Мэнни. - Но ведь. Бог свидетель, у нас самая настоящая эпидемия. Если так и дальше пойдет, нам придется нищенствовать, мы же понятия не имеем, что делать с этими людьми. Так, Чарли? - Он оглянулся через плечо на Кармайкла, который сидел за рулем. Тот едва заметно нахмурился. Кармайкл человек чванливый, несколько церемонный, а у Мэнни светлая голова.

    - Весьма необычная последовательность случаев, - рассудительно подытожил Кармайкл.

    - Конечно, - заметил я, - психиатрия еще в детском возрасте. Это недоношенное приемное дитя медицины, и вполне естественно, что вы оба не в состоянии...

    - Хватит глупостей, Майлз, эти случаи загнали меня в безвыходное положение. - Мэнни задумчиво смотрел на меня, затягиваясь дымом и прищуривая глаза. - Хотите знать, что я сказал бы о любом из этих случаев, если бы это не было абсолютно невозможно? Я сказал бы, что это никакая не мания. По всем признакам, какие мне известны, эта Ленц, например, вовсе не невротичка. По крайней мере, сейчас. Я бы сказал, что она совсем не по моей части, что ее беспокойство обусловлено внешними и реальными причинами. Я бы сказал, судя, конечно, по поведению больной, что она права и что ее дядя на самом деле ей не дядя. За одним-единственным исключением - этого не может быть.

    Мэнни выбросил сигарету и раздавил ее носком ботинка. Потом он вопросительно посмотрел на меня и добавил:

    

... ... ...
Продолжение "Похитители плоти" Вы можете прочитать здесь

Читать целиком
Все темы
Добавьте мнение в форум 
 
 
Прочитаные 
 Похитители плоти
показать все


Анекдот 
Армейское-неповторимое: 1. Представьте, что вон те две коровы - это танки, а вон тот мужик с косой - истребитель на бреющем.. 2. Пусть вон тот желтый кубик будет для наглядности синим шариком. 3. Самолеты поражают цель ракетами, пушками и снарядами от пушек. 4. Товарищ курсант, вы хотите что-то сказать? Встаньте! Закройте рот! Садитесь! 5. В стране должно быть тихо, чисто и спокойно - как на кладбище! 6. Товарищ капитан! Учебный нарушитель задержан 3-мя выстрелами в упор! 7. Солдат должен смеяться громко и четко: "Ха-ха!" 8. Тут у нас тихо - ни трамваев, ни метро. Разве что аэропорт рядом, да самолеты летают. 9. Товарищи курсанты, вы скоро станете офицерами - это же страшное дело! 10. Вы почему зашли в спортивный зал в сапогах? Вы что, совсем смысл жизни потеряли? 11. Ты че матом ругаешься, ни хуя себе. 12. Я бы хотел, чтобы у вас на занятиях было жизней по тридцать, а у меня - пистолет. Тогда бы я вас расстреливал, а вы бы регенирировались. 13. Индейцы и ковбойцы – коренные жители Америки.

Стас
показать все
    Профессиональная разработка и поддержка сайтов Rambler's Top100